1.Выходное платье
Автор:
Сергей Алексеев
Было
это ещё до начала войны с фашистами.
Было
это ещё до начала войны с фашистами.
Кате
Извековой подарили родители новое платье. Платье нарядное, шёлковое, выходное.
Не
успела Катя обновить подарок. Грянула война. Осталось платье висеть в шкафу.
Думала Катя: завершится война, вот и наденет она своё выходное платье.
Фашистские
самолёты не переставая бомбили с воздуха Севастополь.
Под
землю, в скалы ушёл Севастополь.
Военные
склады, штабы, школы, детские сады, госпитали, ремонтные мастерские, даже
кинотеатр, даже парикмахерские — всё это врезалось в камни, в горы.
Под
землёй организовали севастопольцы и два военных завода.
На
одном из них и стала работать Катя Извекова. Завод выпускал миномёты, мины,
гранаты. Затем начал осваивать производство авиационных бомб для
севастопольских лётчиков.
Всё
нашлось в Севастополе для такого производства: и взрывчатка, и металл для
корпуса, даже нашлись взрыватели. Нет лишь одного. Порох, с помощью которого
подрывались бомбы, должен был засыпаться в мешочки, сшитые из натурального
шёлка.
Стали
разыскивать шёлк для мешочков. Обратились на различные склады.
На
один:
—
Нет натурального шёлка.
На
второй:
—
Нет натурального шёлка.
Ходили
на третий, четвёртый, пятый.
Нет
нигде натурального шёлка.
И
вдруг... Является Катя. Спрашивают у Кати:
— Ну
что — нашла?
—
Нашла, — отвечает Катя.
Верно,
в руках у девушки свёрток.
Развернули
Катин свёрток. Смотрят: в свёртке — платье. То самое. Выходное. Из натурального
шёлка.
—
Вот так Катя!
—
Спасибо, Катя!
Разрезали
на заводе Катино платье. Сшили мешочки. Засыпали порох. Вложили мешочки в
бомбы. Отправили бомбы к лётчикам на аэродром.
Вслед
за Катей и другие работницы принесли на завод свои выходные платья. Нет теперь
перебоев в работе завода. За бомбой готова бомба.
Поднимаются
лётчики в небо. Точно бомбы ложатся в цель.
Шел пятый день войны. Летчик капитан
Николай Францевич Гастелло со своим экипажем вел самолет на боевое задание.
Самолет был большой, двухмоторный. Бомбардировщик.
Вышел самолет к намеченной цели.
Отбомбился. Выполнил боевую задачу. Развернулся. Стал уходить домой.
И вдруг сзади разрыв снаряда. Это
фашисты открыли огонь по советскому летчику. Произошло самое страшное, снаряд
пробил бензиновый бак. Загорелся бомбардировщик. Побежало по крыльям, по
фюзеляжу пламя.
Капитан Гастелло попытался сбить
огонь. Он резко накренил самолет на крыло. Заставил машину как бы падать набок.
Называется такое положение самолета скольжением. Думал летчик, собьется,
утихнет пламя. Горит самолет, высоту теряет.
В это время под самолетом внизу
двигалась фашистская автоколонна: цистерны с горючим в колонне, автомашины.
Подняли фашисты головы, следят за советским бомбардировщиком, торжествуют.
И вдруг…
Старался, старался капитан Гастелло
сбить с самолета пламя. Бросал с крыла на крыло машину. Ясно – не сбить огонь.
Бежит навстречу самолету со страшной быстротой земля. Глянул Гастелло на землю.
Увидел внизу фашистов, автоколонну, цистерны с горючим, грузовики.
А это значит: прибудут цистерны к
цели – будут заправлены бензином фашистские самолеты, будут заправлены танки и
автомашины; ринутся на наши города и села фашистские самолеты, пойдут в атаку
на наших бойцов фашистские танки, помчатся машины, повезут фашистских солдат и
военные грузы.
Капитан Гастелло мог оставить
горящий самолет и выброситься с парашютом.
Но не воспользовался парашютом
капитан Гастелло. Сжал он потверже в руках штурвал. Нацелил бомбардировщик на
фашистскую автоколонну.
Стоят фашисты, смотрят на советский
самолет. Рады фашисты. Довольны, что их зенитчики наш самолет подбили. И вдруг
понимают: прямо на них, на цистерны устремляется самолет.
Бросились фашисты в разные стороны.
Да не все убежать успели. Врезался самолет в фашистскую автоколонну. Раздался
страшный взрыв. Десятки фашистских машин с горючим взлетели в воздух.
Много славных подвигов совершили
советские воины в годы Великой Отечественной войны – и летчики, и танкисты, и
пехотинцы, и артиллеристы. Много незабываемых подвигов. Одним из первых в этом
ряду бессмертных был подвиг капитана Гастелло.
Погиб капитан Гастелло. А память
осталась. Вечная память. Вечная слава.
3.Подвиг у Дубосекова
В середине ноября 1941 года фашисты возобновили своё
наступление на Москву. Один из главных танковых ударов врага пришёлся по
дивизии генерала Панфилова.
Разъезд
Дубосеково. 118-й километр от Москвы.
Поле. Холмы. Перелески. Здесь, на открытом поле, герои из дивизии
генерала Панфилова преградили фашистам путь.
Их было двадцать восемь. Возглавлял бойцов политрук
Клочков. Врылись солдаты в землю.
Прильнули к краям окопов.
Рванулись
танки, гудят моторами. Сосчитали солдаты:
– Батюшки,
двадцать штук!
Усмехнулся
Клочков:
– Двадцать
танков!.. Так это, выходит, меньше чем по одному на человека.
– Меньше, –
сказал рядовой Емцов.
– Конечно,
меньше, – сказал Петренко.
Вступили
герои в бой.
– Ура! –
разнеслось над окопами.
Это
солдаты первый подбили танк.
Снова
гремит «ура!». Это второй споткнулся, фыркнул мотором, лязгнул бронёй и замер.
И снова «ура!». И снова. Четырнадцать танков из двадцати подбили герои.
Отошли, отползли уцелевшие шесть.
Рассмеялся
сержант Петренко:
– Поперхнулся,
видать, фашист!
Передохнули
солдаты. Видят – снова идёт лавина. Сосчитали – 30 фашистских танков.
Посмотрел
на солдат политрук Клочков. Замерли все. Притихли.
– Друзья, – произнёс Клочков, – велика Россия, а
отступать некуда. Позади Москва.
Вступили
солдаты в битву. Всё меньше и меньше в живых героев. Пали Емцов и Петренко.
Погиб Бондаренко. Погиб Трофимов.
Всё меньше и меньше солдат
и гранат.
Вот ранен и сам Клочков. Поднялся навстречу танку. Бросил гранату.
Взорван фашистский танк. Радость победы озарила лицо Клочкова. И в ту же
секунду сразила героя пуля. Пал политрук Клочков.
Стойко сражались
герои-панфиловцы.
Доказали, что мужеству нет предела. Не
пропустили они фашистов.
Разъезд Дубосеково – для
каждого русского сердца дорогое, святое место.
4. Буль -буль
Не стихают бои в Сталинграде. Рвутся фашисты к Волге.
Обозлил сержанта Носкова какой-то фашист. Траншеи наши и гитлеровцев тут проходили рядом. Слышна из окопа к окопу речь.
Сидит фашист в своём укрытии, выкрикивает:
— Рус, завтра буль-буль!
То есть хочет сказать, что завтра прорвутся фашисты к Волге, сбросят в Волгу защитников Сталинграда.
Сидит фашист, не высовывается. Лишь голос из окопа доносится:
— Рус, завтра буль-буль. — И уточняет: — Буль-буль у Вольга.
Действует это «буль-буль» на нервы сержанту Носкову.
Другие спокойны. Кое-кто из солдат даже посмеивается. А Носков:
— Эка ж, проклятый фриц! Да покажись ты. Дай хоть взглянуть на тебя.
Гитлеровец как раз и высунулся. Глянул Носков, глянули другие солдаты. Рыжеват. Осповат. Уши торчком. Пилотка на темени чудом держится.
Высунулся фашист и снова:
— Буль-буль!
Кто-то из наших солдат схватил винтовку. Вскинул, прицелился.
— Не трожь! — строго сказал Носков.
Посмотрел на Носкова солдат удивлённо. Пожал плечами. Отвёл винтовку.
До самого вечера каркал ушастый немец: «Рус, завтра буль-буль. Завтра у Вольга».
К вечеру фашистский солдат умолк.
«Заснул», — поняли в наших окопах. Стали постепенно и наши солдаты дремать. Вдруг видят, кто-то стал вылезать из окопа. Смотрят — сержант Носков. А следом за ним лучший его дружок рядовой Турянчик. Выбрались дружки-приятели из окопа, прижались к земле, поползли к немецкой траншее.
Проснулись солдаты. Недоумевают. С чего это вдруг Носков и Турянчик к фашистам отправились в гости? Смотрят солдаты туда, на запад, глаза в темноте ломают. Беспокоиться стали солдаты.
Но вот кто-то сказал:
— Братцы, ползут назад.
Второй подтвердил:
— Так и есть, возвращаются.
Всмотрелись солдаты — верно. Ползут, прижавшись к земле, друзья. Только не двое их. Трое. Присмотрелись бойцы: третий солдат фашистский, тот самый — «буль-буль». Только не ползёт он. Волокут его Носков и Турянчик. Кляп во рту у солдата.
Притащили друзья крикуна в окоп. Передохнули и дальше в штаб.
Однако дорогой сбежали к Волге. Схватили фашиста за руки, за шею, в Волгу его макнули.
— Буль-буль, буль-буль! — кричит озорно Турянчик.
— Буль-буль, — пускает фашист пузыри. Трясётся как лист осиновый.
— Не бойся, не бойся, — сказал Носков. — Русский не бьёт лежачего.
Сдали солдаты пленного в штаб.
Махнул на прощание фашисту Носков рукой.
— Буль-буль, — прощаясь, сказал Турянчик.
5. Особое задание
Задание было необычным. Называлось оно особым. Командир бригады морских пехотинцев полковник Горпищенко так и сказал:
— Задание необычное. Особое. — Потом переспросил: — Понятно?
— Понятно, товарищ полковник, — ответил старшина-пехотинец — старший над группой разведчиков.
Был он вызван к полковнику один. Вернулся к своим товарищам. Выбрал в помощь двоих, сказал:
— Собирайтесь. Задание выпало нам особое.
Однако что за особое, пока старшина не говорил.
Дело было под новый, 1942 год. Ясно разведчикам: в такую-то ночь, конечно, задание сверхособое. Идут разведчики за старшиной, переговариваются:
— Может, налёт на фашистский штаб?
— Бери выше, — улыбается старшина.
— Может, в плен генерала схватим?
— Выше, выше, — смеётся старший.
Переправились ночью разведчики на территорию, занятую фашистами, продвинулись вглубь. Идут осторожно, крадучись.
Опять разведчики:
— Может, мост, как партизаны, идём взрывать?
— Может, на фашистском аэродроме произведём диверсию?
Смотрят на старшего. Улыбается старший.
Ночь. Темнота. Немота. Глухота. Идут в фашистском тылу разведчики. Спускались с кручи. На гору лезли. Вступили в сосновый лес. Крымские сосны вцепились в камни. Запахло приятно хвоей. Детство солдаты вспомнили.
Подошёл старшина к одной из сосенок. Обошёл, посмотрел, даже ветви рукой пощупал.
— Хороша?
— Хороша, — говорят разведчики.
Увидел рядом другую.
— Эта лучше?
— Сдаётся, лучше, — кивнули разведчики.
— Пушиста?
— Пушиста.
— Стройна?
— Стройна!
— Что же — к делу, — сказал старшина. Достал топор и срубил сосенку. — Вот и всё, — произнёс старшина. Взвалил сосенку себе на плечи. — Вот и управились мы с заданием.
— Вот те и на, — вырвалось у разведчиков.
На следующий день разведчики были отпущены в город, на новогоднюю ёлку к детям в детский дошкольный подземный сад.
Стояла сосенка. Стройна. Пушиста. Висят на сосенке шары, гирлянды, разноцветные фонарики горят.
Вы спросите: почему же сосна, не ёлка? Не растут в тех широтах ёлки. Да и для того, чтобы сосенку добыть, надо было к фашистам в тылы пробраться.
Не только здесь, но и в других местах Севастополя зажглись в тот нелёгкий год для детей новогодние ёлки.
Видать, не только в бригаде морских пехотинцев у полковника Горпищенко, но и в других частях задание для разведчиков в ту предновогоднюю ночь было особым.
6. Огородники
Было это незадолго до Курской битвы. В стрелковую часть прибыло пополнение.
Старшина обходил бойцов. Шагает вдоль строя. Рядом идёт ефрейтор. Держит карандаш и блокнот в руках.
Глянул старшина на первого из бойцов:
— Картошку сажать умеешь?
Боец смутился, пожал плечами.
Дальше шагнул старшина:
— Картошку сажать умеешь?
— Умею! — звонко сказал солдат.
— Два шага вперёд.
Вышел солдат из строя.
— Пиши в огородники, — сказал старшина ефрейтору.
Дальше идёт старшина:
— Картошку сажать умеешь?
— Умею.
— Умею.
— Не пробовал.
— Умею.
— Не приходилось, но если надо...
— Умею.
— Умею.
— Хватит, — сказал старшина.
Вышли вперёд бойцы. Оказался в строю умеющих и солдат Анатолий Скурко. Гадает солдат Скурко: куда это их, умеющих? «Картошку сажать — так по времени поздно. (Уже вовсю заиграло лето.) Если её копать, то по времени очень рано».
Гадает солдат Скурко. И другие бойцы гадают:
— Картошку сажать?
— Морковку сеять?
— Огурцы для штабной столовой?
Посмотрел на солдат старшина.
— Ну что же, — сказал старшина. — Отныне вам быть в минёрах, — и вручает солдатам мины.
Приметил лихой старшина, что тот, кто умеет сажать картофель, быстрей и надёжнее ставит мины.
Усмехнулся солдат Скурко. Не сдержали улыбок и другие солдаты.
Приступили к делам огородники. Конечно, не сразу, не в тот же миг. Ставить мины не такое простое дело. Специальную тренировку прошли солдаты.
На многие километры на север, на юг, на запад от Курска протянули минёры минные поля и заслоны. Только в первый день Курской битвы на этих полях и заслонах подорвалось более ста фашистских танков и самоходных орудий.
Идут минёры.
— Ну как, огородники?
— Полный во всём порядок.